«Виталине в 21 год» было написано на потрепанном конверте. А чуть ниже, чернилами другого цвета (вы ведь так тоже делали в школе?) подписана дата: 23.04.1995
Весной девяносто пятого мне было одиннадцать. Наша учительница русского языка и литературы Татьяна Геннадьевна делала на своих уроках странные для того времени вещи. Странные — до сих пор кажущиеся мне каким-то сияющим чудом, среди мрака и холода, какими были наполнены 90-е годы в далеком озябшем городе Нефтеюганске, том месте, где я прошла через школу.
Уроки литературы были чем-то особенным. Например, вместо того, чтобы писать скучные изложения после прочтения произведений, мы рисовали свои впечатления. «Белеет парус одинокий, в тумане моря голубом! Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?». И класс наполнялся морем, парусами или бурей, в которой ничего, кроме густо намешанной серой-белой-синей краски не разобрать.
Однажды Татьяна Геннадьевна пригласила нас к себе домой. Весь пятый А. Мы проходили про Синдбада-морехода, а у нее дома была видеокассета с этим сказочным фильмом. И видеомагнитофон в 93-м у нее тоже был. Я не очень запомнила фильм, зато запомнила маленькую гостиную, красно-черный ковер на стене, и свое недоумение: а так можно? Зачем ей это? Звать в гости кучу детей, как будто они … взрослые. Как будто они друзья.
23.04.95, в день, когда появилось письмо, на уроке литературы мы обсуждали Бунина и его «Цифры». Говорили про воспитание, про детей и взрослых, про то, прав ли был дядя наказавший, а потом простивший своего племянника Женю. А потом Татьяна Геннадьевна предложила написать себе взрослому от себя маленького, сегодняшнего. Бутылка с посланием, заброшенная в будущее: как лучше воспитывать детей. Своих. Соленый привкус клея от конверта и десять лет до встречи: «Дорогая Виталина…».
А потом Татьяна Геннадьевна уехала в Москву. Чудеса закончились. Новая учительница литературы диктовала под запись учебник, ставила мне знак вопроса за содержание сочинений и знала, что именно хотел сказать автор.
А потом я тоже уехала. И всеми силами попыталась закрыться от прошлого: школы, уроков, своего зародившегося и подавленного желания писать.
Потрепанный конверт путешествовал вместе со мной. Из Нефтеюганска в Томск, из Томска в Санкт-Петербург, где за 4 года сменил несколько квартир и адресов.
Я хранила данный Татьяне Геннадьевне обет: не вскрывать раньше указанного срока. Вот, когда мне будет 21, у меня уже будут дети, тогда можно.
Детей в этом возрасте у меня не было. Но разве это важно? Разве могло это помешать нашей с маленькой Виталиной встрече?
Я помню 21 день своего рождения очень хорошо. Июльское утро, незастекленный балкон съемной студенческой квартиры, которую мы делили с подругой, робкое солнце и пожелтевший конверт: вот-вот машина времени перенесет меня в прошлое, и я узнаю, наконец, узнаю и пойму что-то важное о себе.
Я бегло пробежалась глазами по строчкам. Старательным почерком выведенным предложениям. Пробежалась еще раз. Еще. Еще. Как будто не могла поверить в то, что это письмо станет таким разочарованием.
В нем ничего не было обо мне: ни о моих чувствах, ни о том, как мне там, в детстве. Это могла написать любая ученица шестого класса. Хорошая девочка, умница, та, которая хочет понравиться учительнице, своим родителям, может быть даже Бунину! Та, которая уже на отлично знает, как правильно, но не как ей самой лучше.
Дорогая Виталина: пятьдесят писем самой себе.
Знаете, так вышло, что последние десять лет я регулярно бываю в прошлом. Нет, не тестирую машину времени. Я хожу к психотерапевту. Год за годом вглядываюсь в то, как призраки прошлого, живут в настоящем. Как раны и эмоциональные травмы искажают мою реальность. Как выученные паттерны и схемы, ограничивают и коверкают мою жизнь. Но самое главное, я пробую жить иначе: не так, как я была вынуждена научиться, а так, как мне хочется. Так, как мне больше подходит. Так, как мне самой лучше.
Похоже, сейчас самое подходящее время, чтобы начать писать себе письма. Правдивые, точные, из прошлого, которое всегда живет внутри.
Я придумала для себя новую, долгосрочную историю. Написать 50 писем из своего прошлого в свое настоящее. Я буду публиковать по письму, до тех пор, пока их не станет 50.
Хотя, может эта история закончиться раньше или перерастет во что-то другое. С творчеством почти как с детьми, никогда до конца не можешь быть уверен, что вырастет в итоге.
Зачем мне это?
Несколько раз я провалила попытки написать свою автобиографию. Первый раз, когда училась на первом курсе Международной школы психотерапии, консультирования и ведения групп. Это было обязательным домашним заданием, за которое я несколько раз честно садилась, но потом бросала. Рассказ получался поверхностным и сухим. Я не знала своей глубины, прошлое казалось простым перечислением фактов, описывать которые – скука. Второй раз я решила сделать это для себя. Хотелось увидеть свою жизнь целостной историей: с сюжетом и мной в главной роли. Но описываемые сцены настолько сильно задевали, иногда ранили, что пришлось потратить не один год, чтобы прожить, прочувствовать и суметь говорить о них, не заваливаясь назад.
А сейчас я готова. Моя история хочет быть услышанной.Я делюсь ею, потому что знаю: чем искреннее говоришь о своем, тем у большего количества людей это находит отклик.
Может быть, мои письма помогут вам увидеть и понять, что-то глубоко запрятанное. А может, одно из них поможет вам встретиться с чем-то созвучным, но своим.
Если это произойдет, поддавайтесь. Пишите мне, оставляйте комментарии, рассказывайте свои истории, а если хотите, чтобы я (и другие читатели) смогли их прочесть, ставьте #50_писем_самой_себе. Так мы сможем найтись.
Жизнь хочет быть выраженной, а мы можем ей помочь. И, как знать, может тогда и она поможет нам: стать искреннее и ближе. К себе.
Ph: Катя Бартенева
