Когда мне было 12, мы с моими близкими подругами Машей, Аней и Любкой валялись на полу в комнате у последней и болтали о мечтах.
— У каждого должна быть мечта — многозначительно говорила Маша, глядя в потолок.
В моих глазах она делалась значительнее и мудрее. Словно обладала чем-то таким, чего не было у меня.
— Давайте придумаем себе мечты и завтра поделимся ими друг с другом. Это будет наша тайна — предложил кто-то из нас.
Это было волнительно и имело какую-то особую важность. Подумать над чем-то великим, почти магическим, обращенным в будущее, вероятно, призванным это будущее определять и, в то же время, над чем-то глубоко своим. Только своим, сокровенным, сакральным.
В глубокой задумчивости я возвращалась домой, мечта не хотела придумываться. Мечты гнездятся не в голове, они вьют свои гнезда глубже. Уже тогда это было понятно, поэтому я решила отложить поиски. Не помню как быстро, но помню как ярко меня пронзило: Есть! У меня есть мечта! Всегда была! Ничего не надо придумывать.
На следующий день, в нашем тайном кругу с трепетом и гордостью я произнесла: писать книги.
Не могу сосчитать сколько раз в своей жизни я подступалась к этой идее. Засчитываются ли мои детские попытки сложить листочки пополам, сшить их крупными стежками на сгибе и написать свои имя и фамилию на обложке. Почему нет? Тогда в мои 6,7,8 эта идея звучала во мне точно так же, как сейчас.
«Просто сле-е-е-дуй за своей мечтой, о-оу,о-оу, слее-е-едуй за мечто-о-о-ой!»
Серьезно? Неужели, это действительно просто?