Светает. И в детские голоса
Свой щебет вольют воробьи.
У мальчика будут твои глаза,
а губы будут мои.
Он вырастет, станет в футбол гонять,
Порывист и угловат,
Он будет моей улыбкой сменять
Твой нахмуренный взгляд.
Он с нами пойдет по разным краям,
В пути собирая мечты,
Он будет книги любить, как я,
И дороги любить, как ты.
Когда-нибудь, после суровой зимы
Он сам зашагает вперед,
Он многое сделает так, как мы,
А многое наоборот.
В нем будет закалка моя и твоя,
Твои и мои мечты.
И все же он будет лучше, чем я.
И даже лучше, чем ты.
© Юрий Левитанский
Никто не готовил, сказали, бери, люби,
молочные реки, кисельные берега,
прижми поскорее младенца к своей груди,
не дай ему вырасти раньше, чем загадал,
не плачь, если жалко, натягивай сотни лиц,
чтоб только он знал, ты сильнее всех темных сил,
держись за него, если надо — воюй, дерись,
и делай все то, чтобы он тобой был любим,
еще, говорили, запомни, как хрупок мир,
в котором ты счастлив, когда он смеется так,
что все вымирает, сметает с лица земли
смешное, дурацкое, мелочное, пустяк.
забыли сказать об одном — с этих самых пор
ты больше не тот, кем ты был, принимай провал:
все то, что ты знал о любви — просто полный вздор,
о страхе — ты в принципе
знать ничего
не знал.
© Евгения Багмуцкая, источник
Источник фото
дед владимир
вынимается из заполярных льдов,
из-под вертолётных винтов
и встает у нашего дома, вся в инее голова
и не мнётся под ним трава.
дед николай
выбирается где-то возле реки москвы
из-под новодевичьей тишины и палой листвы
и встает у нашего дома, старик в свои сорок три
и прозрачный внутри.
и никто из нас не выходит им открывать,
но они обступают маленькую кровать
и фарфорового, стараясь дышать ровней,
дорогого младенца в ней.
— да, твоя порода, володя, —
смеется дед николай. —
мы все были чернее воронова крыла.
дед владимир кивает из темноты:
— а курносый, как ты.
едет синяя на потолок от фар осторожная полоса.
мы спим рядом и слышим тихие голоса.
— ямки веркины при улыбке, едва видны.
— или гали, твоей жены.
и стоят, и не отнимают от изголовья тяжелых рук.
— представляешь, володя? внук.
мальчик всхлипывает, я его укладываю опять,
и никто из нас не выходит их провожать.
дед владимир, дед николай обнимаются и расходятся у ворот.
— никаких безотцовщин на этот раз.
— никаких сирот.
© Вера Полозкова
у меня будет
личный слон.
я ведь буду богат как бей.
стану я по праздникам выезжать
на слоне верхом.
будет жить он в моем саду
среди цапель и голубей,
среди мелких ручьев и брёвен,
покрытых мхом.
у меня будет
пять гитар.
буду я до того велик,
что меня станут узнавать
на любом углу.
неприступный, как эверест,
и прекрасный, как лунный блик,
буду после концерта я
уходить во мглу.
у меня будет
институт.
в мире стану я
всех умней.
я поеду в стокгольм
на нобелевский банкет.
потому что я докажу:
у деревьев и у камней
есть душа, и отныне в этом
сомнений нет.
у меня будет жить
дельфин,
лоб с ложбинкой и сильный хвост,
и весь мир будет отражаться
в его глазу.
только очень меня люби.
я тогда
дорасту до звёзд,
и с одной тебе
фотографию привезу.
© Вера Полозкова
Мама дома?
Мамы нет.
Мама вышла.
В интернет.
Мама ищет
В интернете,
Как дела
На белом свете.
Кофе пьет,
Глазами
Водит —
Что там в мире
Происходит?
Мама, я тебе
Скажу!
В мире
Я происхожу!
© Маша Рупасова
Смахнули пару слезинок? Поделитесь мыслями и чувствами, мне так хочется услышать отклики! А может быть у вас тоже есть любимое стихотворение, от которого щиплет глаза? Жду вас в комментариях)